info@metod.company
+7(495) 103 97 03
Интервью с генеральным директором компании Л-Старт Сергеем Дорониным
Энергоэффективность, “зеленый” энергопереход, углеродная нейтральность – все эти названия объединяет одна цель – максимальное снижение вреда окружающей среде, с помощью рационального использования энергоресурсов. При этом темпы и масштабы технологических процессов не должны быть снижены.
Повышение энергоэффективности в различных отраслях промышленности и производства стало глобальным трендом в бизнес-среде и одним из приоритетных направлений России. В 2019 году нашей стране удалось достигнуть пятилетнего минимума энергоемкости ВВП, а к 2030 году эти показатели должны быть увеличены на 30%.
Несмотря на огромный потенциал в этом направлении, по оценке McKinsey, Россия оказалась в числе стран, которым энергопереход обойдется дороже всего, так как экономика сосредоточена на ископаемом топливе и занимает 4 место на планете по объему выбросов углекислого газа.
В интервью с генеральным директором компании “Л-Старт” Сергеем Дорониным мы узнали, какие задачи перед предпринимателями ставит глобальная экологическая цель, с какими сложностями приходится сталкиваться предприятиям и производителям в этом вопросе и как компания “Л-Старт” помогает их решать?
Ваша компания создает энергоэффективные решения, технологии и оборудование для нефтяной промышленности, очистных сооружений и для других отраслей промышленности. Расскажите подробнее, что конкретно и для кого вы производите? С чего вы начинали свой путь?
Наша компания начинала с производства высоковольтных преобразователей частоты (ВПЧ) в 2005 г.. Производить их в России тогда было и экономически нецелесообразно и дорого. Поэтому мы размещали заказы на производство китайской компании, с которой мы продолжаем сотрудничать и по сей день.
С 2013 года мы начали расширять спектр предлагаемого нами оборудования и услуг. В компании стали появляться новые направления, новые продукты. С 2016 года мы стали представителями и дилерами нескольких компаний, производящих воздуходувки и другое оборудование, которое используется при очистке сточных вод. В 2018 году открыли сборочное производство ВПЧ в России. Тогда же начали производство мобильных буровых установок собственной разработки. Некоторые из наших начинаний выделились в отдельные компании и самостоятельный бизнес.
Сегодня мы разрабатываем и производим высоковольтные преобразователи частоты, шкафы управления, блочно-модульные системы, мобильные буровые установки, насосные блоки и насосные станции. Кроме того, мы выполняем проектные работы и сервисное обслуживание поставленного нами оборудования.
Сегодня в компании три бизнес-единицы. Первая занимается производством оборудования для нефтяной промышленности – мобильные буровые установки, флоты гидроразрыва пласта, насосные блоки и другое оборудование.
Вторая бизнес-единица – энергоэффективные решения для различных отраслей промышленности: производство и внедрение ВПЧ, разработка и поставка систем воздухоснабжения, разработка решений по автоматизации.
Третья бизнес-единица – сервис, внедрение и обслуживание поставленного оборудования.
Расскажите, кто ваш основной клиент? И какие перед ним стоят задачи?
Единого основного клиента у компании нет. Его можно охарактеризовать как собирательный образ – это промышленные предприятия. Причем на сегодняшний день не из всех отраслей. Основная группа клиентов с точки зрения доли в обороте компании – это нефтесервисные компании и нефтедобывающие. Далее идет сектор электрогенерации (ТЭЦ, ГРЭС, котельные). Следующая группа – предприятия ЖКХ, горно-металлургические предприятия, предприятия обрабатывающей промышленности. Каждая из упомянутых групп переживает рыночные спады и подъёмы, периоды активности и затишья. К счастью, спады у одних компенсируются подъемами у других, и это позволяет нам держаться на плаву.
Общая задача для всех этих предприятий – повышение экономической эффективности, но решает ее каждый по-своему. Для нефтяников актуален уход от зависимости от импортного оборудования. Для ЖКХ – техническое перевооружение отрасли, для горно-металлургических компаний – наращивание объемов добычи и производства сырья, создание новых производств.
Одна из важнейших целей развития российской экологии — создание такой системы, которая позволила бы рационально использовать природные ресурсы, снизить размер экологического ущерба и сделать окружающую среду неотъемлемой частью экономики. Иными словами, создать некую эффективную эколого-экономическую сферу.
Расскажите подробнее, при производстве вашего оборудования уделяется внимание вопросам экологичности и экономии энергопотребления? Является ли это вашим конкурентным преимуществом?
Да, тема экологии, снижения воздействия производств на окружающую среду действительно широко обсуждается и очень давно. Но реальные изменения и стали происходить только в течение последних 4-5 лет. Еще в 2011 году мы определили, что одним из основных направлений нашего развития являются энергоэффективные решения, технологии и оборудование. Тема энергоэффективности напрямую связана с вопросом взаимодействия с окружающей средой. Но экономический характер эта связь приобрела только в прошлом году, когда в мире стали обсуждать глобальные изменения климата, выбросы парниковых газов и прочие негативные явления. Те штрафы за «углеродный след», которые, как предполагается, придется платить компаниям, использующим энергию от сжигания органического топлива, заставляют многие компании пересматривать свои подходы к энергоэффективности. Дело в том, что при дешевой цене электроэнергии в России сама по себе экономия электроэнергии, хоть и считается желательной, но не относится к числу экономических приоритетов. Теперь же проблема принимает новый оттенок – чем меньше электроэнергии ты потребляешь, тем меньше органического топлива сжигается для этого, и тем меньше выбросов и воздействия приходится на окружающую среду.
Наше оборудование изначально предназначено для снижения энергозатрат и является одним из инструментов снижения вреда для природы. Что же касается конкурентного преимущества, то эти преимущества есть у самого типа оборудования, которое мы производим и продаем. А дальше возникает конкуренция и поиск конкурентных преимуществ уже внутри этой группы оборудования. Но эта конкурентная борьба и сравнения переходят уже в другую плоскость.
В 2022 году вышел новый закон о штрафах за отсутствие контроля за выбросами загрязнений — от 20 до 40 тысяч для должностных лиц, от 100 до 200 тыс — для юрлиц. За некорректную передачу данных и установку систем контроля с нарушениями должностные лица могут получить до 20 тыс, юридические — до 100 000. Но, согласитесь, штрафы, которые сейчас выплачивают предприятия за ущерб местной экологии, никак не покрывают реальный урон природе. Чтобы решить этот вопрос глобально, во многих странах развивается механизм эколизинга. В России это направление только начинает набирать обороты. Как вы считаете, каковы перспективы экологического лизинга в нашей стране? Видите ли свою компанию в этом направлении?
Я считаю, что все разрабатываемые в настоящее время пути – эколизинг, тотальный переход на возобновляемые источники энергии, улавливание СО2 и прочее - это вынужденные полумеры. Это элементы современной промышленной культуры, которая, безусловно, должна повышаться. Но конкретно эти меры не решают проблему, для решения которой создаются. Они ресурсозатратны, не всегда экономически целесообразны и не способны привести цивилизацию в желаемое состояние. Судите сами. Есть предприятие, которое построено 30-60 лет назад или более, с тем уровнем используемой промышленной технологии, который был доступен тогда, с тем уровнем воздействия этих технологий на окружающую среду. Сейчас нужно изменить всю технологию производства тех или иных материалов или продуктов, спроектировать новые предприятия, к которым уже изначально будут предъявляться современные требования по воздействию на окружающую среду, найти средства на постройку этих предприятий, построить, запустить. И только тогда можно требовать от этих модернизированных предприятий соблюдения заложенных в их основу нормативов. А штрафами эти вопросы не решаются, какими бы суровыми они ни были. Руководители предприятий, если не имеют возможности снизить воздействие своего предприятия на окружающую среду, конечно, не заинтересованы в том, чтобы ставить оборудование, которое будет насчитывать предприятию неподъемные штрафы. Это примерно такая же ситуация, как конституционное право человека не свидетельствовать против себя или своих близких… Только у руководителей предприятий такого права нет.
Проблема взаимодействия цивилизации с окружающей средой – это проблема нашей общей интеллектуальной немощи. Мы, люди, не умеем создавать технологии, которые не наносят вред окружающей среде. С одной стороны, мы поднимаем на щит электромобили, с другой, умалчиваем о вреде, наносимом производством литиевых батарей. Мы хотим перевести транспорт на электрическую тягу, но не решили вопрос об источнике энергии для зарядки всех этих электромобилей в требуемом объеме.
Отвечая на вторую часть Вашего вопроса скажу, что я считаю, что в нашей стране эколизинг появится, то после того, как он укрепится в других странах, и если внешние обстоятельства заставят наши предприятия предпринимать какие-то шаги в этом направлении. Это может растянуться на 8-15 лет, а может захлебнуться уже через два года.
Что касается нашей продукции, в ее состав входят в основном металлы и элементы электроники. Их повторная переработка не представляет проблемы с технологической точки зрения и не является угрозой природе с точки зрения захоронения. Поэтому мы себя в сфере эколизинга пока не увидели. В рыночной экономике спрос рождает предложение. Если такой спрос в нашей сфере деятельности появится, уверен, что мы оперативно на него отреагируем. Пока его нет.
Судя по опыту, насколько сейчас компании озабочены вопросом экологичности?
Мой опыт противоречив. С одной стороны, я вижу, что большинство крупных производственных компаний имеет отделы экологии, директоров по экологии и эти люди действительно стараются сделать то, что представляется возможным. Многие промышленные компании строят очистные сооружения, приобретают различные фильтры и иное оборудование, снижающее выбросы. С другой стороны, в основном решения принимаются из экономической, а не из экологической целесообразности. Я думаю, что каждого человека волнуют вопросы загрязнения окружающей среды, но организационно, системно эти вопросы решаются очень медленно, трудно и по остаточному принципу. Государство должно создать работающий способ сделать экологичное поведение граждан и компаний экономически целесообразным. Пока это не всегда так.
С какими сложностями вам пришлось столкнуться в 2021 году: оптимизация бизнес-процессов, цифровая трансформация, налоговые обязательства, дебиторская задолженность или что-то ещё?
Для нашей компании основные сложности в 2021 году были связаны с финансовыми вопросами. Большинство крупных предприятий предпочитают работать с нами, с поставщиками, без предоплаты или с минимальной предоплатой. Расходы в ходе производства оборудования приходится покрывать из кредитных средств. Конечно, были сложности в реализации проектов, связанные с пандемией, закрытием границ, снижением потребления нефти и др.. Они привели к увеличению сроков реализации проектов, снижению рентабельности, увеличению долговой нагрузки. А выручка при этом не увеличивается, конкуренция заставляет снижать цены. Мы продолжим «зализывать» эти раны еще значительную часть 2022 года, к сожалению. Рост цен на нашу продукцию отстает от роста цен на материалы и комплектующие.
Ваше производство подразумевает индивидуальные разработки. Заботитесь ли вы защите интеллектуальной собственности предприятия? Как обстоят дела в конкурентной среде?
Над вопросами интеллектуальной собственности мы стали задумываться относительно недавно. Всегда стремились сначала сделать, разработать, изготовить, убедиться, что это работает, продать, а уже потом, «когда будет время и ресурсы», оформить интеллектуальные права. Когда стали искать партнеров, инвесторов для развития бизнеса и расширения производства, столкнулись с вопросами о том, насколько наши продукты защищены патентами, ноу-хау и другими средствами. Мы поняли, что в этой сфере у нас провал. Планируем, что после выправления финансовой ситуации основательно заняться вопросами упорядочения наработанной интеллектуальной собственности и созданием процедур и процессов ее оформления в ходе работ.
Расскажите о планах компании на ближайшие 5 лет?
В моем понимании план – это относительно четкая и взаимосвязанная программа действий со сроками и исполнителями. Мы не строим планы на такие длительные отрезки времени. На такие сроки мы определяем направления движения, которых мы намерены придерживаться. А планы строим на более короткие сроки – от полугода до года. Опыт показывает, что более длительные планы теряют актуальность. Есть такая поговорка: «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах».
Но я могу выделить несколько приоритетных направлений, в которых компания будет развиваться. Мы продолжим доработку оборудования флота гидроразрыва пласта (ГРП), планируем за пятилетний период выйти со своими продуктами на внешний рынок (мобильные буровые установки и ГРП), отработаем производство высоковольтных преобразователей частоты собственной разработки, внимательно изучим рынок накопителей электроэнергии и попытаемся расширить за счет этих продуктов спектр предлагаемых энергоэффективных решений. Безусловно, будем реагировать на требования быстро меняющегося рынка. Еще одна из больших задач, за которую пока не брались – цифровизация наших продуктов, создание цифровых «двойников» оборудования для упрощения проектирования, создания и сопровождения продукции.
Ваша компания создает энергоэффективные решения, технологии и оборудование для нефтяной промышленности, очистных сооружений и для других отраслей промышленности. Расскажите подробнее, что конкретно и для кого вы производите? С чего вы начинали свой путь?
Наша компания начинала с производства высоковольтных преобразователей частоты (ВПЧ) в 2005 г.. Производить их в России тогда было и экономически нецелесообразно и дорого. Поэтому мы размещали заказы на производство китайской компании, с которой мы продолжаем сотрудничать и по сей день.
С 2013 года мы начали расширять спектр предлагаемого нами оборудования и услуг. В компании стали появляться новые направления, новые продукты. С 2016 года мы стали представителями и дилерами нескольких компаний, производящих воздуходувки и другое оборудование, которое используется при очистке сточных вод. В 2018 году открыли сборочное производство ВПЧ в России. Тогда же начали производство мобильных буровых установок собственной разработки. Некоторые из наших начинаний выделились в отдельные компании и самостоятельный бизнес.
Сегодня мы разрабатываем и производим высоковольтные преобразователи частоты, шкафы управления, блочно-модульные системы, мобильные буровые установки, насосные блоки и насосные станции. Кроме того, мы выполняем проектные работы и сервисное обслуживание поставленного нами оборудования.
Сегодня в компании три бизнес-единицы. Первая занимается производством оборудования для нефтяной промышленности – мобильные буровые установки, флоты гидроразрыва пласта, насосные блоки и другое оборудование.
Вторая бизнес-единица – энергоэффективные решения для различных отраслей промышленности: производство и внедрение ВПЧ, разработка и поставка систем воздухоснабжения, разработка решений по автоматизации.
Третья бизнес-единица – сервис, внедрение и обслуживание поставленного оборудования.
Расскажите, кто ваш основной клиент? И какие перед ним стоят задачи?
Единого основного клиента у компании нет. Его можно охарактеризовать как собирательный образ – это промышленные предприятия. Причем на сегодняшний день не из всех отраслей. Основная группа клиентов с точки зрения доли в обороте компании – это нефтесервисные компании и нефтедобывающие. Далее идет сектор электрогенерации (ТЭЦ, ГРЭС, котельные). Следующая группа – предприятия ЖКХ, горно-металлургические предприятия, предприятия обрабатывающей промышленности. Каждая из упомянутых групп переживает рыночные спады и подъёмы, периоды активности и затишья. К счастью, спады у одних компенсируются подъемами у других, и это позволяет нам держаться на плаву.
Общая задача для всех этих предприятий – повышение экономической эффективности, но решает ее каждый по-своему. Для нефтяников актуален уход от зависимости от импортного оборудования. Для ЖКХ – техническое перевооружение отрасли, для горно-металлургических компаний – наращивание объемов добычи и производства сырья, создание новых производств.
Одна из важнейших целей развития российской экологии — создание такой системы, которая позволила бы рационально использовать природные ресурсы, снизить размер экологического ущерба и сделать окружающую среду неотъемлемой частью экономики. Иными словами, создать некую эффективную эколого-экономическую сферу.
Расскажите подробнее, при производстве вашего оборудования уделяется внимание вопросам экологичности и экономии энергопотребления? Является ли это вашим конкурентным преимуществом?
Да, тема экологии, снижения воздействия производств на окружающую среду действительно широко обсуждается и очень давно. Но реальные изменения и стали происходить только в течение последних 4-5 лет. Еще в 2011 году мы определили, что одним из основных направлений нашего развития являются энергоэффективные решения, технологии и оборудование. Тема энергоэффективности напрямую связана с вопросом взаимодействия с окружающей средой. Но экономический характер эта связь приобрела только в прошлом году, когда в мире стали обсуждать глобальные изменения климата, выбросы парниковых газов и прочие негативные явления. Те штрафы за «углеродный след», которые, как предполагается, придется платить компаниям, использующим энергию от сжигания органического топлива, заставляют многие компании пересматривать свои подходы к энергоэффективности. Дело в том, что при дешевой цене электроэнергии в России сама по себе экономия электроэнергии, хоть и считается желательной, но не относится к числу экономических приоритетов. Теперь же проблема принимает новый оттенок – чем меньше электроэнергии ты потребляешь, тем меньше органического топлива сжигается для этого, и тем меньше выбросов и воздействия приходится на окружающую среду.
Наше оборудование изначально предназначено для снижения энергозатрат и является одним из инструментов снижения вреда для природы. Что же касается конкурентного преимущества, то эти преимущества есть у самого типа оборудования, которое мы производим и продаем. А дальше возникает конкуренция и поиск конкурентных преимуществ уже внутри этой группы оборудования. Но эта конкурентная борьба и сравнения переходят уже в другую плоскость.
В 2022 году вышел новый закон о штрафах за отсутствие контроля за выбросами загрязнений — от 20 до 40 тысяч для должностных лиц, от 100 до 200 тыс — для юрлиц. За некорректную передачу данных и установку систем контроля с нарушениями должностные лица могут получить до 20 тыс, юридические — до 100 000. Но, согласитесь, штрафы, которые сейчас выплачивают предприятия за ущерб местной экологии, никак не покрывают реальный урон природе. Чтобы решить этот вопрос глобально, во многих странах развивается механизм эколизинга. В России это направление только начинает набирать обороты. Как вы считаете, каковы перспективы экологического лизинга в нашей стране? Видите ли свою компанию в этом направлении?
Я считаю, что все разрабатываемые в настоящее время пути – эколизинг, тотальный переход на возобновляемые источники энергии, улавливание СО2 и прочее - это вынужденные полумеры. Это элементы современной промышленной культуры, которая, безусловно, должна повышаться. Но конкретно эти меры не решают проблему, для решения которой создаются. Они ресурсозатратны, не всегда экономически целесообразны и не способны привести цивилизацию в желаемое состояние. Судите сами. Есть предприятие, которое построено 30-60 лет назад или более, с тем уровнем используемой промышленной технологии, который был доступен тогда, с тем уровнем воздействия этих технологий на окружающую среду. Сейчас нужно изменить всю технологию производства тех или иных материалов или продуктов, спроектировать новые предприятия, к которым уже изначально будут предъявляться современные требования по воздействию на окружающую среду, найти средства на постройку этих предприятий, построить, запустить. И только тогда можно требовать от этих модернизированных предприятий соблюдения заложенных в их основу нормативов. А штрафами эти вопросы не решаются, какими бы суровыми они ни были. Руководители предприятий, если не имеют возможности снизить воздействие своего предприятия на окружающую среду, конечно, не заинтересованы в том, чтобы ставить оборудование, которое будет насчитывать предприятию неподъемные штрафы. Это примерно такая же ситуация, как конституционное право человека не свидетельствовать против себя или своих близких… Только у руководителей предприятий такого права нет.
Проблема взаимодействия цивилизации с окружающей средой – это проблема нашей общей интеллектуальной немощи. Мы, люди, не умеем создавать технологии, которые не наносят вред окружающей среде. С одной стороны, мы поднимаем на щит электромобили, с другой, умалчиваем о вреде, наносимом производством литиевых батарей. Мы хотим перевести транспорт на электрическую тягу, но не решили вопрос об источнике энергии для зарядки всех этих электромобилей в требуемом объеме.
Отвечая на вторую часть Вашего вопроса скажу, что я считаю, что в нашей стране эколизинг появится, то после того, как он укрепится в других странах, и если внешние обстоятельства заставят наши предприятия предпринимать какие-то шаги в этом направлении. Это может растянуться на 8-15 лет, а может захлебнуться уже через два года.
Что касается нашей продукции, в ее состав входят в основном металлы и элементы электроники. Их повторная переработка не представляет проблемы с технологической точки зрения и не является угрозой природе с точки зрения захоронения. Поэтому мы себя в сфере эколизинга пока не увидели. В рыночной экономике спрос рождает предложение. Если такой спрос в нашей сфере деятельности появится, уверен, что мы оперативно на него отреагируем. Пока его нет.
Судя по опыту, насколько сейчас компании озабочены вопросом экологичности?
Мой опыт противоречив. С одной стороны, я вижу, что большинство крупных производственных компаний имеет отделы экологии, директоров по экологии и эти люди действительно стараются сделать то, что представляется возможным. Многие промышленные компании строят очистные сооружения, приобретают различные фильтры и иное оборудование, снижающее выбросы. С другой стороны, в основном решения принимаются из экономической, а не из экологической целесообразности. Я думаю, что каждого человека волнуют вопросы загрязнения окружающей среды, но организационно, системно эти вопросы решаются очень медленно, трудно и по остаточному принципу. Государство должно создать работающий способ сделать экологичное поведение граждан и компаний экономически целесообразным. Пока это не всегда так.
С какими сложностями вам пришлось столкнуться в 2021 году: оптимизация бизнес-процессов, цифровая трансформация, налоговые обязательства, дебиторская задолженность или что-то ещё?
Для нашей компании основные сложности в 2021 году были связаны с финансовыми вопросами. Большинство крупных предприятий предпочитают работать с нами, с поставщиками, без предоплаты или с минимальной предоплатой. Расходы в ходе производства оборудования приходится покрывать из кредитных средств. Конечно, были сложности в реализации проектов, связанные с пандемией, закрытием границ, снижением потребления нефти и др.. Они привели к увеличению сроков реализации проектов, снижению рентабельности, увеличению долговой нагрузки. А выручка при этом не увеличивается, конкуренция заставляет снижать цены. Мы продолжим «зализывать» эти раны еще значительную часть 2022 года, к сожалению. Рост цен на нашу продукцию отстает от роста цен на материалы и комплектующие.
Ваше производство подразумевает индивидуальные разработки. Заботитесь ли вы защите интеллектуальной собственности предприятия? Как обстоят дела в конкурентной среде?
Над вопросами интеллектуальной собственности мы стали задумываться относительно недавно. Всегда стремились сначала сделать, разработать, изготовить, убедиться, что это работает, продать, а уже потом, «когда будет время и ресурсы», оформить интеллектуальные права. Когда стали искать партнеров, инвесторов для развития бизнеса и расширения производства, столкнулись с вопросами о том, насколько наши продукты защищены патентами, ноу-хау и другими средствами. Мы поняли, что в этой сфере у нас провал. Планируем, что после выправления финансовой ситуации основательно заняться вопросами упорядочения наработанной интеллектуальной собственности и созданием процедур и процессов ее оформления в ходе работ.
Расскажите о планах компании на ближайшие 5 лет?
В моем понимании план – это относительно четкая и взаимосвязанная программа действий со сроками и исполнителями. Мы не строим планы на такие длительные отрезки времени. На такие сроки мы определяем направления движения, которых мы намерены придерживаться. А планы строим на более короткие сроки – от полугода до года. Опыт показывает, что более длительные планы теряют актуальность. Есть такая поговорка: «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах».
Но я могу выделить несколько приоритетных направлений, в которых компания будет развиваться. Мы продолжим доработку оборудования флота гидроразрыва пласта (ГРП), планируем за пятилетний период выйти со своими продуктами на внешний рынок (мобильные буровые установки и ГРП), отработаем производство высоковольтных преобразователей частоты собственной разработки, внимательно изучим рынок накопителей электроэнергии и попытаемся расширить за счет этих продуктов спектр предлагаемых энергоэффективных решений. Безусловно, будем реагировать на требования быстро меняющегося рынка. Еще одна из больших задач, за которую пока не брались – цифровизация наших продуктов, создание цифровых «двойников» оборудования для упрощения проектирования, создания и сопровождения продукции.